Азбука Романа Мадянова

22 февраля в Аудиториуме Хайфы москвичи сыграют Островского. В главной роли знаменитый Роман Мадянов.

Таких актеров как Роман Мадянов очень любит народ. Они кажутся своими в доску, а персонажи, сыгранные ими до боли узнаваемы и точны. С каждым героем он как будто бы не играет, а проживает отрезок СВОЕЙ жизни в «предлагаемых обстоятельствах», в соответствии со сценарием и законами жанра. Детектив, триллер, комедия. А какова же  настоящая, не срежиссированная  жизнь Романа Мадянова?

— Роман Сергеевич! Меня поражает, что человек с таким добрым лицом как у вас,  играет таких сволочей. Но в вашем исполнении они имеют какую-то странную притягательную силу и вызывают даже симпатию.
— Вы понимаете, что я не изобретаю велосипед и не открываю никому Америки. Есть актерская азбука и ее принцип не так сложен. «В хорошем ищи плохое, в плохом ищи хорошее».

— А что для вас хорошее, что для вас плохое?
— Никаких нет градаций. Одно от другого подчас сложно отличить. Особенно по характеру человека.

— Но в  жизни вы же можете отличать.
— Естественно. Я могу сказать, что такое плохо. Сейчас я начну перечислять, у вас бумаги не хватит. Предательство для меня плохо, ревность для меня плохо, гордыня — плохо. А хорошее — то, что в школе в нас вкладывали, то, что я перенял от бабушки, от деда, от отца, от матери, от своих родных и любимых.

— Двадцать лет вы играли в театре Маяковского. Где вы сейчас?
— Я нигде. Как скончался Андрей Александрович Гончаров, я сразу ушел из театра. Ушел в пустоту. И до сих пор в свободном плавании. Я — свободный художник.

— И вы не хотели поступить в какую-то другую труппу?
— И не хотел, и не хочу. Хотя меня зовут — не хочу и не пойду.

— Вы так переживали смерть учителя?
— Меня не устраивали принципы работы нового руководства. Они зачеркивали мои представления о театре, когда я в нем служил при Андрее Александровиче Гончарове.

— Для того, чтобы вас понять, надо хорошо представлять, чем была «Маяковка»  того времени и какое влияние имел Гончаров на своих студентов, на актеров. Вы как ученик того поколения, застали лучшие годы театра.
— Я застал расцвет театра.

— И расцвет, и упадок… Как вы можете сравнить то театральное сообщество «Маяковки» и сегодняшнее.
— Я о «Маяковке» не говорю. До меня доходят какие-то слухи, но я не хочу даже это обсуждать. Достаточно печальная история. Кто-то сохраняет себя, кто-то держится и остается на плаву.

— А не стала ли ваша тоска по гончаровским временам причиной того, что вы решили восстановить постановки вашего мастера как режиссер и участвовать в них как актер?
— Называть меня режиссером  его спектаклей это слишком смело. Во-первых я еще в своей профессии не разочаровался, и менять ее на  режиссерскую не собираюсь. Просто мои коллеги, которые играли эти спектакли на протяжении десяти и даже более лет в театре Маяковского, назначили меня старшим по «кухне». Наша задача максимально сохранить дух постановок Андрей Александровича Гончарова.

— Одну из них вы везете вВ Израиль. Это «Правда хорошо, а счастье лучше» Островского.  Почти забытая классика.
— Это спектакль, который Гончаров начинал репетировать, еще со старым прославленным составом с Борисом Михайловичем Тениным, с Лидией Петровной Сухаревской. Потом в него ввели молодых тогда артистов Фатюшина, Костолевского, Анисимова, Броневого. А потом он перенес этот спектакль в свою мастерскую. И его играли студенты и тот актерский курс, который целиком с Арье уехал в Израиль. Наташа Манор замечательным образом играла Фелицату. Зазывалой был Игорь Миркурбанов…

— Гончаров культивировал русскую театральность, характеры, конфликты…
— Он обожал Островского. Превращал его всегда в абсолютную комедию. Он хотел совершенно иного восприятия от зрителя. Принцип один — раёшник, балаган, площадный театр. Актеры приехали, разложили шатер: «А давайте, ребята, попробуем вот эту историю сегодня разыграть.» Вот чего хотел Гончаров. И он этого добился от молодых. Очень молодые люди стали играть пожилых и никто не скрывал их молодости.

— Тем не менее, время идет, все меняется, театр меняется, что сейчас нам может быть созвучно в Островском?
— Ой, не скажите! Не надо! На то она и классика. Это всегда будет актуально. Нас уже не будет, нас закопают, уже автотрассы будут над нашими могилами, а Островского будут играть и будут всегда находить что-то новое. Текст-то интересный по нашим временам — про патриотизм, про легкие деньги. Послушайте — «А тот, кто проживает готовое, ума и образования не понимает, действует только по своему невежеству с обидой и насмешкой над человечеством, вот тот мерзавец своей жизни». Так что подождите — площадный-то — площадный, но там очень много такого, за что Гончарова всегда не любили, в суды на него подавали.

— У него характер тоже был не сахар…
— Характер был. И он ставил так, как он хотел ставить. За спектакль «Банкрот», скажем, где замечательно играла Наташа Гундарева, на Гончарова подавали в суд. И разборки были очень серьезные чуть ли не  на уровне  Министерства культуры. Малый театр считал, что это неуважительное отношение к классике.

— Не у многих так рано начинается карьера, как у вас, с детства. В 11 лет вы сыграли свою первую роль в кино. Вы начали в советское время советским ребенком. Время тогда и время сейчас, что поменялось в ощущениях?
— Изменения колоссальные. Брюзжать не хочется. Много меняется. Может быть стареем. Есть ощущение, что есть некоторая просадка. Планочка опускается в искусстве, на театре, в кино.

— Планочка?.. А как же «Левиафан»?
— Это другой разговор. И я не один. Есть масса замечательных артистов, которые не хотят и не собираются сдаваться. Пытаемся пока в этом море держаться и не утонуть.

— В этом море — одни считают «Левиафан» жемчужиной, другие ложкой дегтя.
— И замечательно, что такие разные мнения.

— Расскажите о вашем  участии в этом фильме? Как вы работали со Звягинцевым?
— До фильма я не знал его как режиссера и не работал с ним. Я видел его работы. Можно верить мне, можно не верить, я к Звягинцеву шел не с корыстными побуждениями. Шел спокойно, как артист, знающий себе цену и с большим уважением, как к бесконечно талантливому человеку. Мне просто было интересно знать, что же он хочет от такого артиста как Роман Мадянов.  Я был после операции, не в очень хорошей физической форме. Шел с достаточно тяжелым сердцем на первую встречу. Человек признан в Европе абсолютно. Думал, грубо говоря, вдруг он начнет сейчас человек пальцы гнуть. Многие же ломаются на «медных трубах». И вдруг я увидел совершенно без фанаберии, думающего режиссера, человека, с которым общий язык мы нашли в течение пяти минут, нам уже и камера не понадобилась. И замечательно работали на протяжении этого достаточно короткого периода.

— Это были тяжелые по условиям съемки?
— На один-два дня на Кольском полуострове попали в холодрыгу. Но это не повод назвать съемки тяжелыми. Звягинцев работает подробно, активно. Было замечательно, было здорово и интересно. А он мне ответил на вопрос о том, что меня интересовало. К тому времени я наигрался уже этих коррумпированных чиновников, ментов и прочего отребья. Я его спросил, чем будем удивлять, что будет новенькое. Вот совместными усилиями нашли маночки и они сработали. Но это касается только нашей кухни актерско-режиссерской. Это была необычная работа.

— Я посмотрела «Левиафана» на фестивале в Хайфе. Аудитория была совершенно иная, чем в России. Удивило то, что  смеялись там, где совершенно не смешно.
— Я видел, как реагируют в Каннах. Да, реакции другие.

— Они вообще фильма не поняли…
-Для западного зрителя «Левиафан» — это экзотика. Как смотрят фильмы про африканские страны? Но,  тем не менее, смотрели очень внимательно.

— Вы сыграли огромное количество ролей. Что вы еще хотите, есть у вас чего желать? У вас есть роль, о которой вы мечтаете?
— Нет. У меня вообще карьера должна была закончиться. Я мечтал сыграть Швейка. Я его сыграл будучи еще студентом третьего курса. И что мне дальше? Нашел отдушину в кино. И к счастью, для меня уже на протяжении 47 лет существует кинематограф, который дает мне совершенно другой пласт.

— Вы помните, в русской классике была роль «маленького человека», а в наши дни вдруг появилась роль «большого человека». А вы играете какой-то гибрид.
— А он должен был появиться. Интересная тема и я об этом задумываюсь. Я пытался это сделать в Расплюеве в «Кречинском», в эксцентрической форме, в фарсовом изложении абсолютно. Этого маленького-большого человека. Не голый смех, а все-таки попадание в трагедию человека. Постоянное чувство, что сейчас из-за угла на тебя нападут, человек сразу становится как ежик, чувствует атаку  и вход в его зону.

— Ваш дед был репрессирован. Из-за того, что сейчас происходит в России, вы не боитесь возврата?
— Нет,  не боюсь. Вообще стараюсь в политику не залезать.

— Что вы читаете?
— Все что касаемо профессии — книги, сценарии. Времени катастрофически не хватает. Поэтому я ушел и из интервента, из Фейсбука. Какой-то короткий период времени я там просуществовал и понял, что это площадка абсолютной безнаказанности.

— Но люди там чувствуют себя свободно.
— Да свободны при полной безнаказанности, безаппеляционности и, самое главное, без аргументации своих оценок.

— А вы себя чувствуете свободным человеком?
— Я себя чувствую абсолютно свободным в своей профессии. Внутри нее я абсолютно свободен.

— Как вы относитесь к своей популярности?
— Спокойно. Нормально. Фанаберией не страдал.

— Это же приятно…
— Приятно. Не скрою. К этому надо относиться очень спокойно. Рефлексировать не надо. Возводить это в культ не надо. Надо знать себе цену, чтобы не возникало фамильярности по отношению к тебе.

******
Памяти выдающегося режиссера современности Андрея Гончарова
«Правда хорошо, а счастье лучше» — комедия по пьесе А. Н. Островского. Спектакль Продюсерской Компании Аметист, продюсер Евгений Зайцев.
В спектакле заняты звезды Московского академического театра им. Маяковского:
Сила Ерофеич Грознов, отставной унтер-офицер — заслуженный артист России Роман Мадянов
Амос Панфилыч Барабошев, купец — заслуженный артист России Даниил Спиваковский
Мавра Тарасовна, его мать — почётный деятель искусств Москвы Татьяна Орлова
Поликсена, дочь Барабошева, молодая девушка — Наталья Филиппова
Филицата, нянька Поликсены — заслуженная артистка России Ольга Прокофьева
Никандр Мухояров, приказчик Барабошева — заслуженный артист России Игорь Марычев
Глеб Меркулыч, садовник — заслуженный артист России Юрий Коренев
Палагея Григорьевна Зыбкина, бедная женщина, вдова — лауреат государственной премии России Людмила Соловьева
Платон, ее сын, молодой человек — Виталий Гребенников
Хайфа, Аудиториум, 22 февраля 2018, четверг, 20:00
Тель Авив, зал «Бейт ха-Хаяль», 23 февраля 2018, пятница, 19:00
Ашкелон, Гейхал ха-Тарбут, 24 февраля 2018, суббота, 19:00
Нацрат-Илит, матнас «Беркович», 25 февраля 2018, воскресенье, 20:00
Беэр-Шева, Гейхал ха-Тарбут Гистадрута, 26 февраля 2018, понедельник, 20:00
Нетания, Гейхал ха-Тарбут, 27 февраля 2018, вторник, 20:00
Заказ билетов на сайте организаторов гастролей – компании Rest International или по телефону 03-7795779