Виктор Шендерович: Я в России живу по выбору

Журналист, драматург, сатирик, либеральный публицист Виктор Шендерович известен со времен первого НТВ. В то время его авторские сатирические программы «Итого» и « Куклы» впервые показали пародии на российских государственных деятелей, критиковали власти, затрагивали самые болезненные темы России времен перемен. С тех пор лауреат премии Московской Хельсинской группы, Виктор Шендерович давно перешел от сатиры к жесткой критике политического руководства страны. Накануне выступлений в Израиле начале марта 2020 года со своей новой пьесой «Увидеть Солсбери», затрагивающей печально известные события об отравлении бывшего агента ГРУ Сергея Скрипаля и его дочери Юлии, он рассказал журналистке Елене Шафран почему не уезжает из России, что произошло с либеральной тусовкой и чем грозит закон об иноагентах. 

– Вы частый гость в Израиле и каждый раз ваши выступления вызывают бурю эмоций и массу вопросов. Что на этот раз вы приготовили израильтянам, искушенным в политических разборках?

– Вот разборок я как раз и пытался избежать, думая о программе. Мне кажется, литературная сторона моего пребывания на сцене может быть гораздо интереснее. Программа называется «Театр одного Шендеровича» и я буду читать отрывки из своих пьес. А все, что касается политики, я говорю на радио. На телевидении говорил когда-то, теперь я туда не хожу. Так вот, не хочется повторяться. У нас же ничего не меняется. Ситуация только усугубляется.

Все, что я думал про этот режим, про эту власть, отчасти сбывается и еще круче, чем я предполагал.

Но я же не пророк, я не предсказываю будущее. Я только вижу закономерности. Вся эта мерзость не могла закончиться иначе. 

– А она разве закончилась?

– Жанрово она закончилась. Понятно, что уже никакой новизны человеческой мы не откроем. Если 25 лет назад стоял вопрос «who is mister Putin», за эти годы мы получили такой ответ, что его разве совсем глухой не услышит. 

– Именно поэтому вопросов из зала вам не удастся избежать.

– Да, не удастся. Вопросы во втором отделении. И это будет прямое, продолжительное и интересное общение с публикой. Но, повторю, если я чем-то и интересен могу быть, то все таки текстами. В драматургии я отталкиваюсь от события, как в «Солсбери». И даже, когда пишу сатирическую, антипутинскую пьесу, все-таки я пишу пьесу, где есть действующие лица, характеры, образы, обобщения. Вот это самое интересное. А приглашать людей в выходной день на то, чтобы в очередной раз сказать, что Путин негодяй, это как-то странно. Я лучше почитаю свои сатирические пьесы.

– Ваши пьесы – это острая сатира. В них, как и в российской жизни, присутствует комизм на гране срыва. Сидя в зале мы смеемся, но понимаем, что ситуация ужасна.

– Ну, писали и Мрожек, и Брехт во времена трагические. В драме есть задача художественная : «не сорваться на вой». Как у Бродского: «Позволял своим связкам все звуки помимо воя.» Потому что эмоционально хочется сорваться на вой или на мат. И я вижу рядом вокруг таких людей, которые сорвались на вой или на мат, или впали в депрессию. Я их понимаю очень хорошо. Подчас хочется сесть или лучше лечь и закрыть ладошками глаза.

– Вы знаете в Израиле тоже ситуация «веселая». Вы как-то отслеживаете, что происходит у нас?

– Мне хватает своих дел. Но от моих друзей я, конечно, слышу многое.

И скажу так: у вас в Израиле – причуды свободы, а у нас в России – стабильность морга. И это довольно разные диагнозы.

Но есть одна общая тенденция, которую мы наблюдаем в Западном мире: в Израиле, в Америке, в Англии – это дикое обострение политической схватки. Я вижу в этом некую закономерность и, прежде всего, человеческое ожесточение. Политические споры перестали быть мнением против мнения, а стали все ближе подходить к границам гражданской войны, где оппонент – это враг. Политическая борьба строится на ненависти. Это очень тревожно. И это все, что я знаю про чужую политику. 

– А нам трудно понять как вы живете в условиях российской политики единомыслия.

– Как один мой приятель сказал: «Ты живешь в России, а я живу в лесу, где обитают русские». И проснувшись утром, где угодно: в Мельбурне или Сан-Франциско, я живу в России, потому что открываю сразу новостную ленту фейсбука и начинаю день с российских новостей и никакой Мельбурн не спасает. А можно проснуться посреди Алтуфьева и спокойно жить, ничего не зная. 

– Не уверена.

– Почему? Можно. Это вопрос добровольного выбора. Можно не включать телевизор, радио настроить на джаз, выходить в лес погулять-подышать, зайти в магазин, купить себе на пару суток запас продуктов, прийти себе домой, взять книжку, смотреть в компьютере фильм какой-то.

– Но это же не спасет.

– Разумеется. Это позволяет сохраниться в процессе, и не спасет в результате. Нет одного рецепта и правила. Меня спасает моя литературная работа, возможность ездить по миру. Я встречаюсь с людьми, путешествую, выступаю. Занимаюсь любимым делом, и мне еще и деньги за это платят. Я счастливый человек. Но большинство россиян в заложниках, весь удар экономический, политический и социальный приходится на простых людей. У них нет выбора. Я в России живу по выбору, а многие живут здесь по судьбе.

– Но есть и те, кто не мирится с такой ситуацией. Молодые люди, почти дети выходят на площадь.

– Это человеческое сопротивление. Мы живем в очень противоречие время. Новое поколение выросло в авторитарной политической системе. Это 20-летние – поколение Жукова, Котова. 

– Что вы скажете про Дудя? 

– Замечательный, талантливый журналист.

Главный феномен Дудя в том, что он нашел дорожку к тем, кто не слышит нас.

Его аудитория та, которой я, по большей части, не интересен или она обо мне не знает. Я, как радио, на другой волне, а он на их волне и в правильном диапазоне. 

– Откуда они появились? Мы считали, что в России растет поколение офисного планктона.

– Сопротивление не измеряется поколениями.

Трагизм ситуации заключается в том, что страна душит, убивает, уничтожает, высылает именно тех, кто мог вывести ее на новый исторический виток. Это драма цивилизации.

Есть тема политическая, а есть тема человеческая. И в советское время появлялись люди. Опять процитирую Бродского, который говорил: «Спасти мир нельзя, но спасти одного человека всегда можно».

– У вас тоже была попытка войти в политику. 

– В 2005 году я ходил на выборы. Это была не политическая, а публицистическая попытка. Я использовал эту возможность, чтобы написать книгу. А до этого был «Комитет 2008». Первый и последний раз, когда я попытался поучаствовать как гражданин в общественной работе. Это был очень печальный опыт. А я был очень наивен и полагал, что надо объединяться. Но оказалось, что на фоне прихода людоедов, ни СПС, ни «Яблоко» не имеет никакого значения.

Друг друга они не любят гораздо сильнее, чем своих противников. Их борьба за маленький кусочек оппозиционного хлебушка при Кремле важнее очень многих принципов. 

– Это их ответственность. 

– В большом разочаровании с 2005 года я близко к политике не подходил.

– Но на Болотную вы ходили. 

– Это другое дело. Вы же говорите о политической деятельности, а на Болотной было гражданское выступление. Я выходил, как гражданин России. А вот по поводу того, кто с кем выходит. Этим летом во время протестов какие-то 20-летние ребята меня узнали на площади и говорят мне: «Решили нас поддержать?» Я обиделся: «Я вас поддержать?! Да, я ходил на эти митинги, когда вас в проекте не было!» И потом вдруг понял, да, изменилось время. Они уже выйдут без меня. Они уже сами по себе. Это их время. 

– Что же произошло с нашей либеральной тусовкой? 

– В какой-то момент тусовка стала движением, потом снова ушла в тусовку. Тусовка разъехалась, маргинализировалась. Кто-то пошел в систему, кто-то вышел вон. Счет идет на людей и на личности. 

– А был ли возможен какой-то другой сценарий развития либерального движения? 

– Сценариев можно привести сколько угодно. Но вышло так, как вышло. Дальше надо разбираться в том, кто в этом виноват. Но это уже скучно. Мы виноваты. Воли не хватило, ума не хватило, вкуса, 

– Было что терять.

– Да, многих перспектива и беспокойство потерять свой маленький кусочек превысили все патриотические соображения. А дальше все разошлись в «клубы по интересам». Раньше все были через запятую: Немцов, Кох, Чубайс, Кириенко, Хакамада. Это был Союз Правых Сил. Пять совершенно разных судеб. И вот мы видим, как каждый реализовал свою судьбу. «Время – честный человек», как говорил Бомарше. 

– А что вы можете сказать о новом законе об «иноагентах», по которому мы все попадаем под статью. 

– Ничего нового в нем нет. Государство продолжает завинчивать гайки, принимать антиправовые законы. И ничего нового. Все большие преступления в истории человечества делаются по закону. По закону распинали Христа, по закону были сталинские стройки. Все было по закону. Это не имеет никакого отношения к правде.

– Вы довольно резко высказываетесь в адрес власти. Вы не боитесь?

– Я защищен публичностью. Со мной нельзя сделать что-то незаметно. И парадокс ситуации заключается в том, что апокалиптические речи, которые я произношу, в большей степени это предупреждения тем, у кого нет выбора. К тому же, я еврей и могу в любой момент уехать. 

– Так что же вы не уезжаете? Вот Акунин, например, давно живет за рубежом. Уже вся либеральная тусовка получила израильские паспорта. 

– У меня, по-моему, у единственного нет еще израильского паспорта. У меня в этом плане отсталые взгляды. Я считаю, что человек берущий гражданство страны вместе с какими-то социальными благами, пособиями, медициной берет на себя и обязанности. 

– Об этом многие и не задумываются. 

– Ну как можно, прожив всю жизнь снаружи, просто по факту прийти и сказать: любите меня, лечите меня, кормите меня.

Именно потому, что я еврей, я должен что-то отдать.

И я не очень понимаю, что я на сегодняшний день могу отдать государству Израиль. 

– Двести шекелей ежемесячно в министерство соцстрахования.

– Если бы можно было от себя самого откупиться двумя сотнями шекелей, это была бы наименьшая для меня проблема. Я прекрасно понимаю и вижу, как люди живут в Израиле. Когда начинаются обстрелы из Газы, то моя лента фейсбука буквально взрывается. И я понимаю, что переживают мои друзья, их дети и внуки. Недостаточно испытывать эмпатию, тревогу за близких. Должны быть серьезные ментальные основания для того, чтобы сказать, что это твое, совсем твое. Я когда открываю новостную ленту, то смотрю, что происходит в Росси и это мое. И вряд ли получится изменить это специально. 

– Эмиграция для вас пока неприемлема по этическим соображениям? 

– Общее правило звучит так: ты должен прожить свою жизнь так, как ты хочешь. У каждого свои приоритеты. Я думаю, что Акунин поступил правильно и, я думаю, что я тоже поступаю правильно. Важная подробность заключается в том, что я сатирик и публицист. И это накладывает некоторые интонационные ограничения, перерастающие в географические. 

– Жить в России – это ваша профессия?

– Я не даю никаких клятв, что я не уеду отсюда. Уеду как миленький, если мне и моей семье будет грозить опасность. Но я занимаюсь острой, актуальной публицистикой и правильнее, когда я говорю из Москвы, потому что истина конкретна. И тот же самый текст, произнесенный из Мюнхена, из Праги, Нью-Йорка, из Иерусалима, будет звучать совсем по-другому. Из патриотических соображений очень важно транслировать правильную систему координат.

Я не должен от них прятаться. Они должны от меня прятаться. Они воры, они убийцы, и я им об этом говорю. Я у себя дома, это они понаехали. Они узурпировали нашу жизнь.

При этом я не претендую на какую-то отвагу. 

– Претендуете.

– Нет. Я не готов пойти, например, в лагерь. В этом смысле я фаталист и живу, прислушиваясь к ощущениям. У меня нет никаких жертвенных планов на остаток моей жизни. Но, поскольку мне седьмой десяток, я попытаюсь дожить свою жизнь в своих правилах. Как сформулировала моя умная жена: «Нельзя уехать вовремя. Можно уехать заранее или не успеть». И в разной степени одно вполне комично, другое вполне трагично. Я пытаюсь жить, прислушиваясь к внутреннему голосу. Вот так и живу.

******

Виктор Шендерович. Новая шпионская сатирическая пьеса «Увидеть Солсбери» Авторское исполнение. С 1 по 7 марта 2020 года в нескольких городах Израиля.

1 марта 2020, воскресенье, Беэр-Шева, Центр сценических искусств , 20:00

2 марта 2020, понедельник, Ашкелон, Центр Конгрессов, 20:00

4 марта 2020, среда, Нетания, Аудиториум им. Арика Айнштейна, 20:00

5 марта 2020, четверг, Кирьят-Хаим, «Бейт Наглер», 20:00

6 марта 2020, пятница, Тель-Авив, Тель-Авивский музей, зал «Ассья», 19:00

7 марта 2020, суббота, Холон, матнас «Штейнберг», 19:00  Дополнительная информация и заказ билетов на сайте организаторов гастролей – продюсерской компании Rest International: http://bit.ly/2LeW7G6