Эссе. Шуля Примак. Невеста

А Лола, что Лола? Лола влюбилась в водителя автобуса. Водителя звали Амос. Он был разведен, лыс и коренаст. Смуглый крепыш за 50, простой, как мычание, Амос реально не понимал, что в нем нашла роскошная блондинка со степенью по математике. Лола была молода, работала в школе учительницей, жила в красивой квартире с видом на море. Дельфин и русалка, как говорится.  Амос, не склонный к самоанализу, с самого начала разрывался между глубоким обожанием и всепоглощающей ревностью.

(Иллюстрация Анны Уткиной)

В дни, когда побеждало обожание, ухажер являлся в учительскую, обремененный промасленными пакетами  пирожков или циклопическими коробками с шоколадными круасанами. Под бурные аплодисменты женского коллектива он выкладывал свои высоко калорийные дары на лолин стол и не мигая взирал на свое божество. Лола, с притворным гневом в карих блестящих глазах, громогласно вычитывала его за неправильный выбор подношения. Потом весь педагогический состав уписывал выпечку, Амос вздыхал, а Лола вслух укоряла мироздание в том, что не послало ей нормального мужчину с цветами и бриллиантами, которые не полнят и которыми не надо делится с коллегами.  Несчастная жертва любви маялась, лепетала глупые комплименты, пересыпая фразы липкими эпитетами типа *моя золотая, сладкая, невероятная* и ужасающими мещанскими кличками *птичка, звезда, душенька и т.д.*.  Частенько употреблялось слово *капара*, не переводимое на русский ни одним словом, ни целым предложением. Кто из вас не говорит на языке царей и пророков, обращайтесь. Я вам в титрах потом объясню.

Иногда, а со временем все чаще и чаще, победу одерживала ревность. Тогда Амос, как истинный Джеймс Бонд, крадучись приходил к воротам школы. Спрятавшись под навесом автобусной остановки, боец невидимого фронта, сверкая очами, смотрел, не болтает ли прекрасная  Лола со старшеклассниками дольше обычного и не строит ли глазки учителю физкультуры. Завидев что нибудь подозрительное, например, если Лола слишком сердечно, на взгляд Амоса , прощалась со школьным охранником, вислоусым пенсионером, новоявленный Отелло выскакивал из укрытия и закатывал Лоле прилюдный скандал в лучших средиземноморских традициях. На следующее утро в учительскую Лола приходила томной и румяной. Директору на выволочки отвечала с блаженной улыбкой на припухших губах и уплывала в класс, покачивая обширными бедрами. Поделать с этой ситуацией было нечего – Лола влюбилась.

Парочка довольно быстро съехалась. Потом всех пригласили на свадьбу. Праздновали законный брак скромно по израильским меркам. В зале торжеств с непроизносимым французским названием собрались только самые близкие жениха и невесты. Человек всего 350. Потому, что у обоих брак не первый и пышный праздник решили не делать. Так что обошлись без фаты, фейерверка и дизайнера букетов.  Поели, выпили, поплясали до утра под диджея – только необходимый минимум.  После свадьбы молодые улетели в Грецию. Лола ежедневно выкладывала в фейсбук фотографии любимого. То веселого, пляшущего в таверне сиртаки. То угрюмо стоящего на фоне античных развалин. То выходящего в мокрых плавках из изумрудной волны, блистающего обгорелым волосатым торсом. И наконец, в апофеозе, в афинском дьюти фри, блаженно прижимающего к груди две бутылки виски *Шивас*, который, как известно, является любимым напитком наших местных простоватых  мачо и высоко ученных  раввинов диаспоры. 

(Владимир Любарский. Празник без повода.)

Пока молодожены летят домой, давайте посплетничаем.  Я вам коротенько расскажу про Лолу. 

Лола уроженка  солнечного Ташкента. По меркам этого благословенного города, Лола была безупречной красавицей. Высокая, полногрудая, с тонкой талией и немаленькой задницей, девушка привлекала к себе взоры лучших женихов общины. Будучи послушной дочерью, сия юная богиня вышла замуж за сына директора автобазы, или базы вторсырья, или что то в этом роде. Я сейчас и не припомню. Муж Миша ей достался красивый, холенный и ленивый, как породистый персидский кот. В основном, он украшал собой интерьер подаренной его родителями квартиры. Нигде не работал. Вечерами уходил с друзьями в кафе. Жила семья на деньги Мишиного отца. После того, как Лола родила сына, вся большая семья снялась с насиженных мест и уехала в Израиль. В новой стране ничего не изменилось. Муж лежал целыми днями на продавленном диване в съёмной квартире, а юная жена учила язык, сдавала экзамены в министерстве просвещения. Наконец, экзамены были сданы, работа найдена. Появились  друзья. Лола получила права и стала водить машину.  Миша по прежнему валялся на диване, уткнувшись в телевизор, гнавший  русские телеканалы. Он не выучил язык, не пытался заработать деньги и вообще кроме кухни, мало куда отходил от своего уютного дивана. Он, конечно, немного занимался сыном. Но Лола больше не могла смотреть на потного растолстевшего бездельника, неизвестно зачем живущего в ее гостиной. Как только Лола подала на развод, в домашнем котике Мише проснулся дикий зверь. Согнанный с насиженного места, лишенный возможности ленится, Миша сделался реально буен. В пылу ссор он несколько раз даже поднял на жену руку. Лола приходила в школу то с рассеченной губой, то со швом на подбородке. Соседи регулярно стали вызывать к спорщикам полицию. В одном из патрулей, прибывшем вязать дебошира, оказался Меир.

Меир, в отличии от Миши, казался оплотом добропорядочности и защитником правопорядка. Страдания молодой учительницы, новой репатриантки и, после довольно быстрого развода, еще и матери одиночки, не могли оставить его безучастным. Синяя полицейская форма и погоны внушали Лоле такое глубокое почтение, что она говорила с любимым  и о нем с придыханием. Меир был высок, холост и горел желанием завести семью. Он настоял на немедленной свадьбе и приобрел шикарную квартиру с видом на море. Очень быстро в семье появились две дочки погодки. Лола сияла как бриллиант. В школе ее история заменяла женской части коллектива сказку о золушке, а мужской – иллюстрировала известную поговорку о том, что все, что не делается, делается к лучшему. Пока однажды не стали замечать, что даже в самую сильную жару Лола приходит на работу в блузках с рукавом. И что иногда слишком обильно мажет тональным кремом подозрительные синяки под глазами. Блеск померк, между бровей пролегла тяжелая морщина.  Школьная психологиня попыталась побеседовать с Лолой о произошедших ней изменениях. Но разговор ни к чему хорошему не привел. Бедняжка разрыдалась и рассказала, что муж ее ревнует, бьет, играет в казино и совершенно не помогает с детьми. Школьная общественность, разумеется, приняла сторону пострадавшей. Брак распался, суд оставил истице с несовершенно летними детьми  семейную квартиру и присудил мерзавцу  платить немалые алименты. Да еще и полиция ему всыпала по самое небалуйся и за семейное насилие, и за азартные игры. Так что к 35 годам Лола снова осталась одна. С тремя детьми. Надо заметить, что оба экс-супруга, пройдя через горнило любви и разлуки с пышнотелой дочерью Ташкента, немедленно женились еще раз и в новом браке не выказывали ни лени, ни склонности к бытовому иждивенчеству, ни, боже сохрани, к рукоприкладству. И Миша, и Меир были своим новым женам надеждой, опорой и каменной стеной во всех смыслах. А Лола влюбилась в Амоса.

Дальше все пошло по накатанной. Родился ребенок, Амос стал бегать на лево, был пойман, выставлен из дому. Потом супруги помирились. Потом опять поссорились. На третий год семейной жизни Лола попала в больницу с трещиной в ребре. На прошлой неделе мы встретили Амоса в кафешке на набережной в обществе незнакомой тетеньки. Парочка держалась за руки и ела из одной тарелки. Ждем очередного развода. 

Рассказ, на самом деле, не о Лоле, которая, неведомо как, заточена на то, чтобы будить в своих мужчинах худшие качества. Бывают женщины-музы, а бывает наоборот. Дело житейское. Рассказ должен быть о весне и любви, которой ничего не помеха. О чем еще можно писать, сидя с ноутом и чашкой кофе на апрельском солнечном балконе, увитом пассифлорой. Только о любви. Которая через годы, через расстояния.  Других то тем и нет. Тем более, что мы то сами, в большинстве своем, отыграли в большой теннис с препятствиями. Вот, теперь с надеждой и горечью взираем на взрослых детей. Пусть у них все будет лучше. И чтоб не так больно. Нам то апрельский ветер ничего в глухие уши уже не шепчет. Почти….

В общем, позвали меня недавно помочь одной неблизкой знакомой, Рита ее зовут, с выбором свадебного наряда. Не потому, что я стилист или эксперт в свадебной моде. А потому, что обладаю редким, но чрезвычайно востребованным даром превращать любое серьезное дело в цирк с конями. Без ущерба для результатов. Просто для снятия стресса. Дама эта, которая невеста, лет 50 с добрым плюсом. И весит уже много лет стабильные 122 килограмма. Но не возраст и не вес ей ее не портят. Рита такая веселая, активная и позитивная, что вокруг нее всегда куча друзей. И мужики всегда вьются, как шмели вокруг пышной розы. Видная дама во всех отношениях. Два брака у нее в анамнезе, и оба счастливые. Наряд мы подбирали для третьей свадьбы. Первого супруга она выучила, выпестовала до профессорского звания и оставила ради второго, перспективного банковского менеджера, ставшего со временем весьма серьезным финансовым экспертом.  Со вторым, как и  первым, прожила 12 лет счастливо и в согласии. Каждому родила сына, красивого и здорового. А в позапрошлом году, на вечеринке у друзей, встретила своего будущего супруга Давида, офицера в отставке, героя всяких наших войн. Потеряли оба голову, роман, то да се. Развелась Рита без скандала. Бывшим ее мужьям жених понравился. Они все очень трепетно к ней относятся, берегут ее. Пока мы таскались по свадебным салонам, разыскивая то волшебное платье, которое сделает из немолодой, невысокой толстухи стройную юную невесту, все Ритины мужчины, включая сыновей, звонили ей без остановки. Волновались. Предлагали помощь. Напоминали, что счастливы ее счастьем. Рита принимала их заботы как должное. Но платье все никак не могла подобрать.

– Волнуюсь я очень – честно призналась Рита. – третий брак ведь. Двоих я уже бросила. А вдруг и этого разлюблю и брошу? Через десять лет он уже старый совсем будет – кому мужчина после семидесяти нужен?

Стало ясно, что нашу полновесную невесту волнует единственно свежесть чувств к избраннику и личный сердечный трепет. Любовь ее мужчин, видевших в ней красавицу, не замечавшими ни морщин, ни седины, ни 50 лишних кило, была для Риты делом совершенно само собой разумеющейся. В них она не сомневалась. Она сомневалась только в себе.

• Он прекрасный, умный, образованный, – я пыталась убедить невесту в правильности ее выбора, одновременно шнуруя на ней нежно-розовый корсет. 

Консультант 100500 салона для невест принесла струящееся розовое платье из тяжелого матового атласа, напоминающее кроем и размером одноместную палатку и мы вместе упаковали в него Риту. Неожиданно результат превзошел все ожидания. Невеста выглядела элегантно, свежо и вполне уместно. Ну, и еще совсем немного походила на большую порцию клубничного мороженного. Вполне аппетитную, впрочем.

– Вот взять хотя бы Лолу,- сказала невеста раздумчиво, выписывая на кассе чек за платье и туфли, – она как своих мужиков перестает любить, они сразу в монстров каких то превращаются. Ты же понимаешь, это из за нее? Ведь только на любви женщины к ее мужчине все держится. Охладеет женщина и все! Ничего уже не спасти.  Вдруг и у нас с Давидом так произойдет?

– Давид герой, офицер, умница – сказала я и потащила Риту в ближайший ресторанчик, чтобы обмыть удачное обретение платья и туфель. – у вас все будет сказочно, поверь мне. Ты его не разлюбишь и за 100 лет. А Лола, что Лола? Лола-то влюбилась в водителя автобуса.

Шуля Примак

Эссе. Шуля Примак. Длинный тост

 

Эссе. Шуля Примак. Москва центральная