Зачем евреям гора Мерон

Не часто приходится быть свидетелем тысячелетних ритуалов, тех, которые не рассчитаны на туристов. Их не демонстрируют любопытным. Эти традиции имеют глубокий сакральный смысл и не поддаются течению времени. Один из них праздник Лаг ба Омер на горе Мерон в Израиле. Гора Мерон год 2019. 

Полмиллиона на Мероне

Всю ночь и на утро в воздухе стоял запах дыма, копоти и жаренного мяса. Ночь, когда по всему Израилю жгут костры называют Лаг ба Омер. В этом году жар костров усугубил зной из пустыни. Шараф накрыл Израиль 45-ти градусной жарой. На следующий день после праздника начались пожары. Горели религиозные мошавы деревни на юге, на севере, в центре страны. 

Ведь говорили евреям: «Не жгите костры!» Так ведь нет. Древняя традиция разжигать костры незыблема уже около двух тысяч лет. И центр ее это гора Мерон на севере Израиля. Сотни тысяч религиозных евреев собираются здесь каждый год, чтобы зажечь самый большой костер. С каждым разом людей становится все больше. В этом году на Мероне собралось полмиллиона паломников.  

В еврейском местечке

Это была не просто толпа, а огромная масса, потоки людей, стекавшиеся от подножия горы и на самый верх, к могиле основоположника каббалы Шимона Бар Йохая Рашби. Оказавшись внутри этой человеческой массы, ощущаешь, что попал в особый поток энергии. Это концентрация молитв, пения, возгласов радости и стремления вверх к месту, где будет гореть огонь. 

В начале подъема действие больше похоже на  фольклорный фестиваль. Такое ощущение, что актеры переоделись, и мы очутились в еврейском местечке начала века. Люди в белом, в черном, в цветном. В костюмах, в лапсердаках, в белых рубашках. Играет музыка, с огромных экранов вещают еврейские мудрецы. Тут же на улице трехлетним мальчикам стригут длинные волосы, оставляя по бокам пейсы. Огромное количество детей везде. Малышей везут к колясках. Те, кто постарше с воздушными шариками, на которых написано «Мошиях», бегут за родителями. В такой толпе дети могут потеряться. Для того чтобы найденного ребенка вернуть в семью, на запястье каждому надевают бумажный браслет с именем, адресом и телефоном родителей. И взрослые, и дети – все спешат, и почти бегут на верх, к огню. 

Возлюби ближнего своего…

Но чем дальше мы продвигаемся вверх, тем яснее мы понимаем, что это не театр, а еврейский мир во всем его многообразии, разноголосице, шуме и балагане. И чем сильнее нарастает этот хаос, чем ближе мы к огню, тем  больше хочется вглядываться в лица, наблюдать сцены и понять суть происходящего. 

-Лаг ба Омер, – рассказывает нам проводник, – тридцать третий день от счета омера и после Пейсаха, то есть выхода из Египта. Омер это мера веса зерна. В Храме в течение 49 дней после Пейсаха приносили жертву ячменем. И лишь на 50 день приносили жертву новым урожаем пшеницы. В 33 день от счета омера остановилась эпидемия, унесшая жизни 24 тысячи учеников великого законоучителя раби Акивы. 

-Почему их поразила эпидемия? 

-В пятикнижии, которое получил Моше на горе Синай было 613 заповедей. И среди них одна самая трудная: «Возлюби ближнего как самого себя.» Все остальные заповеди ты можешь исполнить на физическом уровне – не ешь, не пей, не кради… А эта не работает на физическом уровне. Ученики достигли высокого духовного уровня, но не смогли исполнить заповедь – возлюби ближнего как самого себя. Поэтому они стали умирать.

Мои слова как пламя

Чтобы не потеряться, мы передвигаемся мелкими перебежками. Через каждые 50 метров сбиваемся в кучу, пересчитываем, все ли на месте. Шумная толпа уплотняется. Все говорят, кричат, поют одновременно. Слышим английский, французский, иврит. Два хасида в черных шляпах протискиваются вперед: «Разрешите пройти.» На русском! Они просачиваются сквозь толпу. А мы делаем очередную остановку. 

-В Лаг ба Омер умер ученик раби Аккивы раби Шимон  Бар Йохай. Он является мудрецом, который раскрыл глубочайшие тайны Торы. И с его слов его ученики написали книгу Зоар.   

-Почему зажигают костры? 

-В момент самой смерти Шимона Бар Йохая время остановилось, день был чуть длиннее. Солнце палило очень сильно. И место, где он лежал, вспыхнуло огнем. Слава Торы воспламенились. Так сказано в Торе: «Все мои слова – как пламя.» 

Жестокие времена

На огромном экране, который висит над толпой, начинается трансляция церемонии. Мы видим сооружения в виде амфитеатра, сотни молящихся мужчин в черных лапсердаках и широкополых шляпах. Главный раввин на специальном возвышении читает Тору повернувшись в сторону могилы раби Шимона Бар Йохая. Здесь будет зажжен огонь. Сюда пропускают только учеников ешив, цадиков, раввинов. И только мужчин.

-В Лаг ба Омер чтут память одной из самых трагических страниц истории еврейского народа – восстании Бар Кохбы. Это были самые ужасные времена правления римского императора Адриана, когда был разрушен Иерусалим и на месте Храма построена Элия Капитолийская. После падения Храма был зверски казнен раби Аккива.  У римлян Адриан  считается самым прогрессивным императором, потому что он строил театры, мосты, акведуки. Но для иудеев это были самые жесткие времена. Адриан уничтожил всю возможность еврейства на земле Израиль. Начался период Вавилонского талмуда.  

Мошиях придет

Поток людей разделяется на две половины – мужскую и женскую. Женская половина шумная, разноцветная. По наряду и головным уборам можно понять из каких общин каждая женщина. Парики и шапочки в стиле 30-х – выходцы из Европы, ашкеназы. Чалма – сефарды, Африка, Ближний Восток. Женщины с упорством лезут в толпу, где уже практически нет свободного пространства. Они тащат за собой детей, толкают вперед коляски, прокладывая ими путь. В какой- момент понимаешь, что давка становится нереальной – или раздавят тебя, или ты ненароком наступишь на какого-нибудь младенца. 

Ривка живет в Иерусалиме. У нее 9 детей и она каждый приезжает на Мерон в Лаг Ба Омер. Ее семья эмигрировала из Европы еще в сороковых годах.

-Невозможно описать радость, которую испытываешь находясь здесь. Я счастлива, что мы вместе. Это дает нам надежду, что Мошиях придет. 

Гора Мерон: Проверка самого себя

Раввин на экране произносит последние благословения и поджигает костер. Толпа радостно ликует. У некоторых на глазах слезы. Женщины молятся, прикрыв лица молитвенниками и  ритмично раскачиваясь взад вперед. Дальше идти невозможно. Понятно, что плотность такая, что пробраться наверх и увидеть хоть что-то не удастся.

Становится немного страшно, что если вдруг в этой толпе возникнет паника или кто-то с силой рванет, начнется давка. И мы поворачиваем назад. Выбираемся на свободное место и переводим дух. На Мероне жарко из-за погоды, из-за костра, из-за зашкаливающих эмоций. 

Потом узнаем, что несколько сотен человек обратились за медицинской помощью. Кто-то обжегся, кто-то напился, кто-то ушибся, кого-то укусил скорпион. Сотни полицейских, парамедиков и пожарников дежурили на месте. Разбивали и направляли потоки людей, следили, чтобы не было провокаций. Но в толпе, которая верит в приход Мошияха не было ни агрессии, ни истерики, ни всего того, что сопровождает слепой фанатизм. Было много странного, смешного, трогательного. Там были фрики и искренне верующие, полоумные мамашки и еврейские красавицы с библейскими лицами, каббалисты с отстраненными взглядами и пьяные ешибоники.  Это все наши современники, евреи, которые живут в Израиле, поднимаются на гору Мерон, жгут костры и верят в чудо. 

– Для меня, – говорит Зеев, который каждый год приезжает на Мерон в Лаг ба Омер, – Мерон – это проверка себя самого. 

Елена Шафран. Мерон