Между войной и миром. Сдерот-Ашкелон

Война на прошлой неделе длилась два дня. Сегодня как будто и не было 700 ракет выпущенных с территории Газы. Тель-Авив готовится к Евровидению. На море открыли пляжный сезон. Открыли и КПП на границе. Но ракеты были и были их жертвы. 4 убитых, 155 раненых, 17 человек госпитализированы, 3 в тяжелом состоянии, 3 в состоянии средней тяжести, 72 человека в состоянии шока, 74 получили легкие ранения.

Два дня обстрелов как прорвавшийся гнойник. Заныли самые болезненные, зловонные раны. Диванные «политики» перетряхнули пыльные тюфяки и подняли лозунг: «Мочить Газу!». Левые побежали  спасать Палестину. Даже Нета Барзилай вставила свое увесистое слово: «Отложить Евровидение!»

Но конкурс, конечно, не отменили. Единственная демократия на Ближнем Востоке привела в боевую готовность войска, полицию, пожарных, службы тыла и силы безопасности. Открыли бомбоубежища. Закрыли школы и детские сады. Остановили поезда на юг. К границам подогнали дополнительные расчеты ПВО. 

Героические будни

От Сдерота до границы с сектором Газы всего километр-полтора. Симпатичный и уютный провинциальный городок на юге Израиля, в пустыне Негев. Черепичные крыши частных домиков, цветущие сады, малоэтажные амидаровские социальные клетушки. Не тягаться ему ни с Кесарией, ни с Герцлией, хоть и 93% населения его евреи. 29 тысяч человек живут в Сдероте очень просто и не сказать, что богато. Большинство работают в сельском хозяйстве и на мелких фабриках. Известно всем, что в приграничную зону едут жить либо за «идеей», либо в надежде на более дешевые жилье и продукты. Идейных здесь больше. Маленький Сдерот превратился в еврейский форпост, где страх быть убитым перерос в обычную стойкость. Здесь рутина – это героические будни. 

 Город в пепле

Мы приехали в город после двух дней непрекращающихся бомбежек. Сдерот казался занесенным песком и пеплом. Отчасти из-за хамсина. Ветер пригнал из пустыни тучи песка и пыли. Желтая взвесь и жара повисли в воздухе. На улицах редкие прохожие. Город кажется пустым. 48 часов непрекращающихся ракетных ударов выбивают людей из колеи, выматывают постоянные пробежки в бомбоубежище и обратно, все спят урывками 10-15 минут, если повезет – минут сорок-час. У стариков начинается бессонница, те кто помоложе отсыпаются днем. 

На улице Хасид трое рабочих разбирают завалы около жилого дома и детского сада. Во дворе между ними воронка, заполненная пеплом. В пепле и сухой листве, везде валяются осколки расплавленного металла. Это куски взорвавшихся снарядов. 

– Слава Богу, – говорит один из жителей,- что взорвалось ночью, когда детей не было в здании. Ведь ракета упала в двух метрах от стены детского сада. 

Дети – не солдаты

В детский сад на улице Хасид ходят около 20 детей инвалидов, с особыми потребностями. Небольшое здание, обнесенное сеткой-рабицей. Рядом крохотная площадка, куда малышей выводят на прогулку. В стенах здания пробоины от снарядов. Разрушена крыша. Внутри на полу валяются обрывки бумаг, игрушки, вещи и куски расплавленного металла. Взрывная волна разнесла все. Если бы снаряд упал днем, никого не осталось бы в живых.

Все взрослые в Сдероте как заклинание повторяют: «Дети – не солдаты. Они не должны жить в постоянной опасности.» Война и дети самый болезненный здесь вопрос. Даже мэр города Алон Давиди признается, что у трех из его семи детей посттравматический синдром и они в обязательном порядке посещают детского психолога. Практически все дети города нуждаются в психологической поддержке.  

Остаться живым

Но, кажется, психологическая помощь не помешала бы и взрослым.  В доме напротив детского сада стены целы, но выбиты все окна. Разнесло деревянные пристройки рядом, покорежен и вырван с корнем сетчатый забор. И все-все засыпано пеплом и песком. 

– Если вы спросите, сколько дней в году мы живем в состоянии войны, – говорит мэр города Алон Давиди,- я отвечу –  если сложить все бомбежки прошлого года, получится месяц. 

Как жить в одном километре от Газы и остаться живым? Надеятся  на системы израильских ПВО – «Железный купол» и «Пращу Давида». Первая встречает вражескую ракету и  расстреливает ее в воздухе. А вторая еще и отправляет ее обратно, откуда она была запущена. 

Но главное в сохранности и спасении человеческих  жизней – готовность всех служб. На выживание работает вся городская инфраструктура. Здесь самое большое количество бомбоубежищ. Даже автобусные остановки укреплены таким образом, чтобы выдержать удар ракеты. 

Служба спасения

В городе работает круглосуточная служба спасения. По всему Сдетору установлены камеры и ведется онлайн наблюдение. Когда ракета падает в черте города, мобилизуются все спасательные бригады, пожарные, полиция, скорая помощь. Они интегрированы в единую систему.

– Что нужно сделать? Чтобы изменить ситуацию? – говорит Алон Давиди, – Мы должны проснуться и понять, что на Ближнем Востоке нам нужен мир. Ракеты сюда посылают, чтобы убить нас. Для молого поколения мы должны создать другую реальность. 

Ашкелон. В доме скорби

Человека, убитого в этом доме в Ашелоне, звали Моше Агади. Теперь сюда  толпой идут журналисты. И скорбь здесь разлита в каждом  сантиметре цитрусового сада, на кустах опаленных роз и в глазах дворового пса. Хозяин собаки, отец большого семейства, обычный человек из тысяч. Торговец овощами и фруктами, 60-ти лет.

Ракета взорвалась прямо в саду, выбив оконные рамы, повредив стены. Осколки прошли сквозь бетон. Моше, как рассказывают очевидцы, дремал на кухне. Почувствовав ударную волну, Моше попытался подняться и бежать в бомбоубежище. Но получил смертельное ранение и упал на пороге дома, истякая кровью.

– Моше был хорошим человеком, – говорит соседка, – добрым, веселым. Бывало, раздавал фрукты бесплатно.

Вход в дом охраняют. Даже журналистов допускают только в сад и только в сопровождении служб безопасности. Нам демонстрируют свидетельства террора. Но в параллельной картинке – цветущий сад и большой стол для гостей.  Барельеф Иерусалима и много всякой всячины, которой была наполнена жизнь хозяина – семейные фотографии, детские коляски, гобеленовые шторы с кистями. Этот мир, который никогда не будет прежним.

Елена Шафран. Сдерот-Ашкелон