«Катя Сканави»: Левитанский – это «невстреча» с самим собой

Девочка, поцелованная Богом, в 18 лет покорила Париж, став сенсацией на конкурсе Маргариты Лонг и Жака Тибо. Блестящая пианистка Катя Сканави, ученица великих Горностаевой, Крайнева, Бабаяна, завоевав Европу, Америку, Австралию, сегодня живет в Москве. Выступления с оркестрами, сольные концерты – для нее открыты лучшие залы мира. Свое участие в драматическом спектакле «УтроВечер» Катя называет попыткой выйти за рамки привычного. В содружестве с актрисой Чулпан Хаматовой и балетмейстером Владимиром Варнавой пианистка создает новый жанр, где музыка неотделима от движения и слова. Накануне гастролей в Израиле Катя Сканави рассказала журналистке Елене Шафран почему не осталась на Западе и как жить под счастливой звездой.

– Спектакль «УтроВечер» насквозь пропитан музыкой. Она так вдохновенно вами исполняется… Скажите, Катя, как вы подбирали музыку под этот поэтический текст?
– Мне как пианистке было очень интересно работать с Чулпан Хаматовой и Володей Варнавой. Не покидало чувство, что мы создаем некую новую форму искусства, где связано все воедино: музыка, танец, стихи. Моей задачей было создать не  только музыкальное сопровождение, а музыкальное пространство, ауру. Поэтический текст, обволакиваемый и подкрепленный музыкой, звучит на сцене иначе. Так же как музыка слышится по-другому в резонансе с прекрасными стихами. Происходит такое взаимовыгодное сотрудничество. Здесь много разных вариантов взаимодействия, что открывает возможности своей трактовки каждым зрителем и слушателем.

Ведь в каждом из нас и музыка, и стихи отзываются глубоко личными переживаниями. Мы накладываем эмоции на музыкальный и поэтический ряд.

– В этом спектакле буря эмоций.
– А мое исполнение камерное, тихое. Мы искали эмоциональную гармонию между текстом и музыкой. Чисто технически находили верный тон и звучание, чтобы Чулпан не приходилось слишком подчеркивать и повышать интонацию, чтобы не заглушать ту же эмоцию. У нас есть части текста без музыки, есть переплетение музыки со словами.

– Как вы считаете, музыка расшифровывает слова, объясняет что-то?
– Как музыка может объяснять? Она самодостаточна. Она создает атмосферу, настроение, эмоциональный ряд. Выявляет интонации, подчеркивает внутренние, текстовые смыслы. Гармония в этом диалоге достигается на уровне инстинкта. Чулпан человек очень музыкальный, она любит музыку, прекрасно ее чувствует. Многие из музыкальных произведений для спектакля были предложены ею.

– Что вам, широко концертирующей пианистке, дает участие в драматическом спектакле?
– Большой простор для импровизации. Возможность интересных решений в смысле музыкального языка. В спектакле я могу себе позволить то, что мы себе не позволяем в нашей нормальной концертной жизни.

– Вы не первый раз встречаетесь с Чулпан Хаматовой.
– У нас были программы, которые мы вместе делали для фонда «Подари жизнь». Одна из них, «Книга войны», прошла с успехом в Лондоне. Чулпан читала большие отрывки из дневников детей, переживших войну, гетто, лагеря, блокаду, а я играла. Еще у нас была программа в Пушкинском музее на Декабрьских вечерах. Французская и русская музыка и поэзия начала 20 века.

– Вы не просто аккомпанируете в спектакле «УтроВечер»,  вам на сцене отведена определенная роль. Вы сопереживаете и слушаете этот текст. Что вам лично созвучно в стихах Левитанского? В чем, по-вашему, его современность?
– Лирика Левитанского будет актуальна во все времена, пока останутся актуальны человеческие чувства. Во мне его стихи отзываются очень глубоким, внутренним резонансом. Неустроенность, «невстроенность» этого человека в тот мир и время, в которое ему довелось жить. Какая-то «невстреча» с самим собой, с тем, которым ты хотел бы стать. «Невстреча» с людьми, с которыми тебе, может, было бы и тепло, и интересно, а ты теми или иными обстоятельствами приговорен к совершенно другим координатам. Это одиночество заложено в каждом творческом человеке.

Существует наша внутренняя и душевная ответственность перед тем, что нам дано и что в нас заложено и должно быть переработано во что-то, раз уж мы творцы.

– И это  говорите вы –  человек, родившийся под счастливой звездой.
– Да, под счастливой. Но это не значит, что я с утра до вечера живу с ощущением, что all is fine. Это не совсем мой жизненный настрой.

– Вы помните, когда первые услышали музыку?
– Я всегда ее слышала. Мой папа пианист. Он играл, и я помню музыку с самого раннего возраста. А произведение, которое буквально врезалось в память, и я его идентифицирую с детством – это мазурка Шопена ля минор. Если считать, что внутриутробно мы все знаем и слышим, то это мой случай. Мама моя поехала в роддом из большого зала Консерватории, с концерта Рихтера, где она сидела на ступеньках в амфитеатре.

– Ваша судьба была предопределена до рождения…
– Папа пианист, а мама занималась кино. Музыку мама обожала и в детстве тоже ей училась. И, понятно, что родители мои хотели, чтобы музыкой занималась и я. Поскольку музыке учиться трудно, то мама считала, что это закаляет характер.

– Вас таким образом закаляли?
– У меня очень много энергии было и ее надо было куда-то тратить.

– Не хотелось ли  вам все это бросить?
– Хотелось, конечно. Кому же из подростков хочется заниматься, когда есть масса всего другого интересного. Но этот период я переросла, когда училась в Гнесинке у Татьяны Абрамовны Зеликман. Последние два класса я отучилась в ЦМШ у Владимира Крайнего. А дальше я прошла достаточно причудливо-извилистый путь, потому что не поступала в консерваторию как все, а уехала, когда в десятом классе получила премию на конкурсе Маргариты Лонг в Париже. Я поступила в аспирантуру Парижской Консерватории, параллельно учась в 11 классе школы в Москве. Закончив обучение и в Париже, и в Москве одновременно, уехала в Америку, училась в Кливленде у Сергея Бабаяна. Вернувшись в Москву, уже с тремя детьми, поступила в класс к Вере Горностаевой, и получила диплом Московской Консерватории, а потом аспирантуры.

– Ваш учитель Сергей Бабаян – также  продукт разных школ и традиций.
– Я была счастлива, что  попала к Бабаяну. На мой взгляд, он выдающаяся личность и невероятно преданный своему делу музыкант. Он вобрал в себя много разных школ, будучи очень любознательным и пытливым. В Москву он приехал из Еревана, и, как он рассказывал, чувствовал некое отставание от тех, кто поступил в консерваторию после Московской ЦМШ. Он скрупулезно занимался, консультировался у Плетнева, Горностаевой, других выдающихся педагогов. И все это переработал в свою собственную систему взаимоотношений с музыкой, в систему преподавания и общения со студентами. А в тяжелые для него времена, когда у него не было концертов, и он был мало востребован, он все равно развивался, рос, искал, слушал. Это мне очень близко. На его курсе мы всегда учились чему-то новому. Для меня это был период бурного роста. Да, и для других учеников тоже, рядом с ним просто по-другому и не получалось ни у кого.

– У вас не было желания остаться на Западе?
– Ни в Париже, ни в Америке, у меня никогда не было внутреннего ощущения, что я уехала навсегда. По счастью, мы в то время уже могли себе позволить ездить туда и обратно. У меня всегда была очень сильная связь с Москвой. И мои родители никогда не хотели отсюда уезжать. Они очень любили и свою работу, и своих  друзей, свой круг общения. И эту близость я на себе сейчас очень остро ощущаю. Это не то, что мы общаемся каждый день и сидим на кухнях, как это бывало в 60-е годы, но греет само осознание, что мы тут все где-то все рядом в городе, где мы выросли, где жили наши родители, и бабушки, и дедушки. По-английски можно это выразить как we belong here. Мы принадлежим этому месту. Но это не мешает мне много путешествовать не только по делу, но и по зову сердца.

– Вам приходилось работать со многими великими музыкантами, с Менухиным, Кремером, Башметом. Расскажите об общении с такими людьми, о работе с ними. Как это все происходит?
– Их нельзя записать всех в один и тот же файлик. Каждый  уникален сам по себе. Менухина я застала уже в последний период его жизни. Я с ним играла как солистка, он дирижировал. Что я могу сказать? Рядом с такими людьми находиться очень важно и невероятно трепетно. И учишься не только от того, что они говорят на репетициях, а от всей ауры, личности. Об этом сложно рассказывать. Тут черпаешь несловесное. Помимо каких-то конкретных вещей, относящихся к той или иной части музыки, учишься создавать в момент исполнения что-то новое, не пытаясь воспроизводить то, что ты уже когда-то нашел. У гениальных музыкантов это как способность жить и дышать.

*****

В 12 лет Катя Сканави выступила с оркестром в Большом зале Московской консерватории, исполнив Третий концерт Дмитрия Кабалевского под управлением автора. Она родом из известной семьи:  дед пианистки со стороны отца  – талантливый математик, поэт и драматург, автор учебников и задачников, по которым учатся по сей день. Отец  Владимир Сканави – профессор консерватории и известнейший пианист. Дед с материнской стороны – Александр Зархи, знаменитый кинорежиссер, снявший такие  знаковые картины как  «Анна Каренина» и «Высота». Мать Кати Сканави – Нина Зархи – известный киновед и кинокритик. С пяти лет Катя  играла на пианино, но  мечтала о скрипке или флейте, чтобы иметь возможность свободно перемещаться с инструментом по комнате во время занятий и смотреть в окно. Однако мать девочки настояла на том, чтобы Катя играла на рояле, как и ее папа – Владимир Сканави.

***

Музыкальный спектакль «УтроВечер»:
народная артистка России Чулпан Хаматова; танцовщик-хореограф с мировым именем Владимир Варнава; пианистка Екатерина Сканави.

Хайфа, 30 января 2020, четверг, «Аудиториум», 20:00

Тель-Авив, 31 января 2020, пятница, Театр «Гешер» , 19:00

Беэр-Шева, 1 февраля 2020, суббота, Центр сценических искусств – Большой зал, 19:00

Ашдод, 2 февраля 2020, воскресенье, Центр сценических искусств, 20:00

Заказ билетов – http://bit.ly/31vIrvs на сайте организаторов гастролей – компании RestInternational

 

Интервью взяла Елена Шафран. Фотографии предоставлены продюсером спектакля – театральным агентством entr’acte
Фото Екатерины Сканави – Photo © Gueorgui Pinkassov – предоставлены Екатериной Сканави (источник – сайт https://www.katiaskanavi.com/en/photos)