Давид Шехтер. Встречи с Шароном. Часть 4. Снайпер против новобранца 

В ходе предвыборной кампании на пост главы правительства, когда Ариэль Шарон бросил вызов премьер-министру Эхуду Бараку, я занимал пост главы пресс-службы “русского” штаба пропаганды Шарона и отвечал за все публикации на русском языке, выходившие из этого штаба. Поэтому я во всех тонкостях знаком с перипетиями этой кампании, во время которой мне довелось работать бок о бок с Шароном.

Борьба за «русские голоса» была очень жесткой – все понимали, что именно новые репатрианты решат судьбу выборов. Барак выделил своему «русскому» штабу чуть ли не половину всех средств, отпущенных на кампанию, и все же его поражение на репатриантской улице было сокрушительным. Самой главной ошибкой Барака была стратегически неверная оценка расстановки сил в среде репатриантов. После того, как на последних парламентских выборах 1999 года за него проголосовали более 50 процентов «русских», Барак решил, что он в состоянии вести диалог с ними напрямую, минуя партию «Исраэль ба-алия». Блестящий успех на парламентских выборах сыграл с премьером злую шутку. В Рабочей партии решили, что с «Исраэль ба-алия» можно больше не считаться, более того, с ней не страшно и поссориться. Следствием столь опрометчивого решения стал раскол «Исраэль ба-алия», который, по мнению руководителей этой партии был инспирирован ближайшим окружением Барака. Советники премьера отмахнулись от этих обвинений – не беда, в результате ухода Р.Бронфмана и А.Цинкера – двух парламентариев , создавших новую фракцию, ориентированную на Барака – электоральная сила «Исраэль ба-алия» подорвана. Советников поразила распространенная среди политиков и крайне опасная болезнь – «головокружение от успехов». Они не приняли в расчет один небольшой нюанс, который на самом-то деле был решающим. И заключался он в том, что на парламентских выборах «Исраэль ба-алия» занимала нейтральную позицию по вопросу главы правительства. Поэтому на них “русской” команде Барака противостояла только “русская”команда Нетаниягу. Ее баракисты сумели разгромить и находясь в эйфории от победы позабыли, что вели сражение не с «Исраэль ба-алия», а только с малочисленной и не очень опытной группой Нетаниягу, сколоченной буквально в последний момент из остатков «русского» Ликуда, в основном перешедшего в партию Авигдора Либермана. Но в феврале 2001 года в бой вступили силы «Исраэль ба-алия», прекрасно понимавшие психологию и ментальность репатриантов, умевшие оказать на них влияние и к тому же обуреваемые жаждой мести по отношению к вероломно поведшему себя премьеру. Против команды Исраэль ба-алия штаб Барака оказался совершенно бессильным – несмотря на то, что действовал вроде бы проверенными методами, полностью оправдавшими себя на парламентских выборах, несмотря на огромные суммы, исчисляемые десятками миллионов шекелей, предоставленными в его распоряжение. Разгром оказался сокрушительным – около 70 процентов репатриантов проголосовали за Ариэля Шарона.

В чем же дело? Если воспользоваться столь любимыми Бараком военными терминами, то эта ситуация была подобна противоборству плохо обученного солдата, хоть и обладающего большим количеством боеприпасов и оружия, со снайпером, имеющим в своем распоряжении всего одну винтовку и несколько патронов. Солдат-неумеха, понятия не имеющий, где скрывается противник, палит без разбору во все стороны и результат от этой стрельбы нулевой. А вот снайперу, точно знающему куда именно направить огонь, достаточно произвести всего несколько прицельных выстрелов, чтобы решить исход боя.

“Русский” штаб Барака не сумел выработать правильную тактику, не смог точно определить тех, к кому он должен обращаться и повел свою пропаганду по старым рецептам, обеспечившим в свое время победу над Нетаниягу. Странное дело, но почему-то в штабе Барака никто не дал себе труда задуматься над элементарной мыслью – то, что сработало полтора года назад вовсе не обязательно сработает и сегодня! Ставка была сделана на два тезиса: “Барак – наш, Шарон – ШАС” и “Шарон – это война”. Первый тезис был заранее обречен на неудачу, поскольку за ним скрывалась высокомерная позиция левых интеллектуалов, рассматривавших репатриантов, как людей, не обладающих минимальной памятью и минимальным умением анализировать ситуацию. Эхуд Барак на протяжении полутора лет своей каденции последовательно сдававший ШАС все позиции в вопросах взаимоотношения религии и государства, попросту не имел права поднимать эту тему ! Репатрианты хорошо помнили, как Барак, провозгласивший перед выборами 1999 года призыв всех ешиботников в армию, торпедировал собственный законопроект, поддержав выводы комиссии Таля, демобилизовавшей учащихся ешив.

Репатрианты не забыли и подписанный Бараком договор с ШАС, предоставлявший премьеру “страховочную сеть”, в результате которого уже выработанное соглашение о создании правительства национального единства было выброшено в корзину в обмен на поддержку ШАСа. Лишь двух этих фактов было достаточно, чтобы понять – ставка на запугивание ШАСом абсолютно проигрышна. Тем не менее в штабе Барака понять этого не сумели и приложили немало усилий для муссирования темы ШАС, которая на самом деле била не по Шарону, а бумерангом – по Бараку. Для подстраховки Шарон все же сделал два демонстративных шага – оставил во время церемонии открытия предвыборной кампании во Дворце Нации женский хор на сцене, в результате чего депутаты ШАС покинули зал, и заявил, что пост министра просвещения будет передан представителю Ликуда , а не религиозных партий. Этих двух акций , потребовавших минимальных средств и усилий, оказалось вполне достаточно, чтобы нейтрализовать всю широкомасштабную кампанию штаба Барака.

Тезис “Шарон – это война” был более опасным и мне пришлось отнестись к нему с большим вниманием. Мы решили не вступать в перепалку с пропагандистами Барака, а сосредоточиться на описании личности Шарона – его биографии и планов на будущее, в первую очередь на достижение мира. Тем более, что на основании постоянно проводившихся опросов и фокус-групп, нам были известны главные проблемы, волновавшие репатриантов: усиление террора, бесконечные политические зигзаги Барака, отсутствие стабильности в его правительстве и, как следствие, в стране. Поэтому мы сосредоточились на таких аспектах биографии Шарона, как его умение обуздать террор и его основательность, серьезность, стабильность во всем, в том числе и в личной жизни. Мы много писали об истории его любви с Лили – ведь рассказ об этой действительно прекрасной семье, где на протяжении десятилетий царили любовь, верность и уважение друг к другу, косвенным образом демонстрировал, что Шарон – человек надежный и верный, за ним – как за каменной стеной. Это качество Шарона особенно впечатляло женщин, составлявших немалую часть “плавающих голосов”. Кстати, в штабе Барака тоже поняли, что следует особое внимание уделить женщинам. Не случайно в последние дни кампании на передний план вдруг выдвинулась Нава Барак, произносившая пламенные речи в пользу супруга, который в это время сидел в первом ряду и плакал от умиления, и эти слезы, так не соответствовавшие имиджу «солдата номер один», столь тщательно разрабатывавшегося в ходе предыдущей кампании, крупным планом показывали все телеканалы. Но и тут штаб премьера сплоховал – все это подрывало предыдущий имидж, вновь подчеркивало «зигзагообразность» поведения Барака, носило откровенно пропагандистский характер, да и было проведено слишком поздно.

Созданию атмосферы уверенности и стабильности способствовал и тон наших пропагандистских материалов – спокойный, даже минорный. Он находился в абсолютном противоречии с материалами Барака, не просто атаковавшими Шарона, а выплескивавшими на него ушаты грязи. Удары ниже пояса, личные, непристойные выпады в адрес соперника не только не принесли пользы Бараку, а, как и кампания с ШАС, ударили по нему бумерангом. “Русский” штаб премьера вновь ошибся и не сумел определить, к какой части электората ему следует обращаться. Нападки на Шарона, Щаранского и даже на Авиталь Щаранскую могли понравиться лишь убежденным сторонникам Барака, но на колеблющихся они производили крайне негативное впечатление. Ох, сколько критики пришлось выслушать мне за наш спокойный тон. “Атакуйте, отвечайте, опровергайте эту клевету!”,- требовали десятки людей, ежедневно обращавшихся ко мне. Я не спорил, я задавал им только один вопрос – “А за кого вы собираетесь голосовать?”. И ответ был всегда одинаков – за Ариэля Шарона. Ни разу меня не подверг критике человек, еще не сделавший свой выбор. Это давало точную индикацию, что мы держим верную линию – ведь пропагандистские материалы предназначались не для убежденных, а для сомневающихся. А вот на атаки штаба Барака остро и болезненно реагировали все – в том числе и сомневающиеся. Более того, большинство колеблющихся однозначно считало, что штаб Барака не имеет права пользоваться столь грязными методами. Поэтому, открывая очередной номер бараковской пропагандистской газетки на русском языке, выспренно называвшейся “Мир Израиля”, где накатывали на Шарона сорок бочек арестантов, я просто немел от восторга – лучшей агитации за Арика нельзя было и придумать! Мое ощущение подтверждали опросы. В соответствии с одним из них, проведенном в Интернете, на вопрос ” К чему вас подтолкнула пропаганда Барака” более 60 процентов респондентов ответили – к поддержке Ариэля Шарона!

Но об этом мы узнали лишь утром 7 февраля – на следующий день после выборов. А на протяжении всей кампании предстоящее голосование репатриантской улицы было самой большой головной болью предвыборного штаба Арика. Несмотря очевидное преимущество Шарона, все же значительное число репатриантов занимало выжидательную позицию. Когда Исраэль ба-алия вошла в предвыборный штаб и включилась в работу, нас ознакомили с данными опросов, внушавших Реувену Адлеру – руководителю предвыборной кампании Шарона – серьезные опасения. Опросы свидетельствовали, что из 100 процентов колеблющихся 80 процентов приходились на репатриантов. Проблема заключалась в том, что многие из них вовсе не собирались прийти на избирательные участки. Голосовать за Барака они не хотели, поскольку премьер не выполнил большинства обещаний, данных репатриантам перед выборами 1999 года, но и не намеревались поддержать Шарона – кандидат Ликуда был им почти не известен. Поэтому (в соответствии с основной стратегической линией кампании, разработанной Артуром Финкельштейном – о ней я расскажу чуть позже) было принято решение сосредоточиться не на дискуссиях с аргументами Барака, а на разъяснении позиции Шарона. Тем более что, по существу, на Арика работали два предвыборных репатриантских штаба – собственно шароновский и Барака. 

Я уже писал, что неправильная оценка ситуации, неправильное определение электоральных предпочтений репатриантов и, как следствие, неверная аргументация и акценты в пропаганде «русского» штаба премьера привели к парадоксальному явлению: пропаганда Барака активно способствовала Шарону. В том, что выводы и действия многочисленных советников Барака, почему-то возомнивших себя специалистами по репатриантской улице, были крайне неудачными, мы убеждались, получая результаты регулярно проводившихся опросов и фокус-групп. Но в какой-то момент Реувен Адлер решил – эти ошибки так наслоились одна на другую, что изменить ситуацию на “русской” улице штабу Барака уже не удастся. К тому же наш анализ этих ошибок и их влияние на электорат 

( которое мы прогнозировали) в точности совпадали с данными опросов и фокус-групп. Прямым следствием этого стало решение Адлера прекратить проведение опросов и фокус-групп на русской улице.

Его подход вкратце можно было бы сформулировать так – да зачем вам, ребята, эти дорогостоящие опросы, вы и так все знаете, давайте потратим деньги на что-нибудь другое, более важное и нужное. Конечно, это было проявлением доверия к нашим профессиональным способностям и не могло не льстить, но -увы -мы лишались очень важной обратной связи с избирателями. К чести моих коллег по штабу, никто из них не страдал звездной болезнью и не приписывал себе свойств ясновидящего. Мы не сомневались в правильности своих оценок, но ответственность была велика, и мы нуждались в регулярных контрольных проверках. А Реувен Адлер был непреклонен. Он не изменил своей точки зрения даже когда нам стало известно, что сотни работников бараковского штаба начали обзванивать репатриантов, вести с ними “задушевные” беседы и убеждать голосовать за премьера. Это было сильное оружие, прекрасно сработавшее на прошлых выборах и его нельзя было не учитывать. Поэтому мы настаивали на возобновлении работы фокус-групп. Но и Адлер продолжал упорствовать. Наши споры хоть и не были жаркими, но велись регулярно, пока в дело не вмешалась та самая случайность, которую никогда нельзя сбрасывать со счетов.

Как-то вечером Адлер приехал в свой тель-авивский офис и остановил машину перед шлагбаумом, преграждавшим въезд на подземную стоянку. Охранник, взимавший плату, оказался репатриантом из СНГ и уж не знаю почему, наклеил стикер русского штаба Барака на шлагбаум. Адлер увидел наклейку и попросил перевести ее содержание. Когда выяснилось, что это – наклейка Барака, он немедленно принял решение о возобновлении деятельности фокус-групп. Адлер рассуждал просто – если охранник решил все же наклеить стикер, значит новый виток пропаганды Барака начал оказывать влияние. Работа фокус-групп возобновилась, мы “обкатали” на них разные варианты ответа на телефонную кампанию Барака, предприняли соответствующие шаги и сумели нейтрализовать ее влияние. Этот маленький эпизод еще раз наглядно демонстрирует значение “роли личности в истории”. Понятно, что Адлер никогда бы не пошел на принятие такого решения только на основании стикера. Он стал, что называется, последней каплей, переполнившей чашу. Но все же, не наклей “русский” вахтер бараковский стикер на шлагбаум, не окажись в тот день Адлер за рулем автомобиля… Все эти если бы да кабы тем не менее отступают на второй план – ведь, в конечном счете, все решила не случайная цепь обстоятельств, а внимательность руководителя шароновского штаба, его политическое чутье и мгновенная реакция. Не следует забывать – эта история произошла в самый разгар кампании, когда Адлер работал по 20 часов в сутки. И, тем не менее, даже будучи предельно уставшим, с казалось бы, притупленным восприятием, он не пропустил появление даже небольшого стикера на незнакомом языке, моментально сориентировался и принял правильное решение…

Подводя итог этого краткого анализа можно сказать – бараковским штабом были совершены множество ошибок – и стратегическая, приведшая к тому, что Исраэль ба-алия повела массовую агитацию за Шарона, возглавив работу пропагандистского штаба и выведя на улицу тысячи своих активистов, и тактические. В результате Ариэль Шарон одержал колоссальную победу, совершенно беспрецедентную не только в истории Израиля, но и западных демократий.

Впрочем, не хочу, чтобы у читателя возникло ощущение, что у меня случился острый приступ мании величия, похожий на тот, который обуял людей Барака. Конечно, главной причиной поражения Барака был сам Барак, его непоследовательная и опасная для страны внешняя и внутренняя политика, его неподготовленность к посту главы правительства. На свой счет мы же можем записать то, что не дали пропагандистам Барака задурить избирателям головы и сумели нейтрализовать действительно колоссальную работу “русского “штаба премьера. В аналогичном штабе Арика работали чуть больше десяти человек, его бюджет был меньше бюджета бараковского штаба не в два, не в три, и даже не в десять, а в 40 (сорок!!) раз, но мы сумели не только дать достойный отпор, мы выиграли бой нокаутом. И этим достижением по праву гордимся. 

Давид Шехтер

Давид Шехтер. Встречи с Шароном. Часть 1 «Лихой генерал»

Давид Шехтер. Встречи с Шароном. Часть 2 «Раненых на поле боя не оставляют»

Давид Шехтер. Встречи с Шароном. Часть 3. Явление Арика народу